Преступники «на доверие». Неординарные мошенничества, ограбления и кражи - Алексей Ракитин
Впрочем, взрывотехническая экспертиза растянулась на весьма длительный срок, и её результаты стали известны далеко не сразу. В первые же часы и дни после случившегося следствие сосредоточилось на решении традиционных задач любого расследования – поиске и допросе свидетелей, родственников погибшего, изучении свидетельств, способных пролить свет на события последних дней его жизни. Одним из первых был допрошен Тони Дитомо (Tony Ditomo), хозяин пиццерии «Мама мия», из которой Брайан Уэллс отправился в свою последнюю поездку.
Дитомо впоследствии довольно подробно описал события 28 августа 2003 г. По его словам, отсутствие Уэллса его не беспокоило вплоть до 16 часов, т.е. до того момента, когда ему позвонил мужчина, представившийся полицейским и осведомившийся о том, действительно ли в его пиццерии работал Брайан Уэллс? Дитомо ответил утвердительно, после чего в свою очередь спросил, чем вызван такого рода интерес к развозчику пиццы? Полицейский ответил, что Уэллс совершил ограбление банка… Тони в ответ расхохотался и сказал, что это глупость, Брайан никогда бы не стал заниматься этим. Дитомо решил, что стал объектом чьей-то глупой шутки и просто-напросто повесил телефонную трубку.
Ситуация с телефонным звонком в 16 часов выглядит крайне странно и с течением времени не только не прояснилась, но напротив, окончательно запуталась. К моменту телефонного разговора, о котором говорил Дитомо, Брайан Уэллс был мёртв уже около 40 минут. Совершенно непонятно, чем была вызвана такая пауза, ведь Уэллс несколько раз повторял полицейским адрес места своей работы и номер телефона. Он прямо просил патрульных позвонить в пиццерию, чтобы удостовериться в правдивости его слов. Патрульный Шимански утверждал, что позвонил по сообщённому Уэллсом телефонному номеру ещё до подрыва бомбы, т.е. до 15:18, однако никто из работников заведения не подтвердил того, что подобный звонок действительно имел место.
Итак, Дитомо около 16 часов поговорил с неназвавшимся полицейским и, расценив телефонный звонок как шутку, спокойно вернулся к работе. Лишь через час – в 17 часов – в программе местных телевизионных новостей он увидел репортаж, в котором Брайан Уэллс в белой футболке сидел на асфальте со скованными за спиной руками. В репортаже были воспроизведены последние слова Брайана: «Вы позвонили моему боссу?» Дитомо был сражён увиденным наповал. Впрочем, не он один. Пока персонал пиццерии наперебой обсуждал произошедшее, к зданию подъехали полицейские машины, и детективы начали допрос всех, общавшихся с Уэллсом в первой половине дня.
Дитомо заявил на допросе, что был знаком с Уэллсом более десяти лет и очень хорошо относился к Брайану. Погибший, по словам его начальника, не употреблял наркотики, был тихим и вполне рассудочным человеком. Дитомо утверждал, что не в силах представить ситуацию, которая побудила бы Уэллса сознательно пойти на ограбление банка. Дело заключалось в том, что Джон, младший брат Брайана, был хорошо материально обеспечен и всегда смог бы прийти на выручку погибшему, если бы тому понадобились деньги. Отношения между братьями были очень тёплыми и добрыми, Дитомо знал это точно. Кроме того, Тони сам не раз заявлял Брайану, что готов помочь тому материально, если возникнет такая нужда. Брайан никогда не отказывался от сверхурочной работы и выручал Дитомо во всех непростых производственных ситуациях, ну а босс, соответственно, платил ему тем же. Пиццерия, даже небольшая, представляла собой довольно хлопотное хозяйство, и Дитомо очень ценил готовность Брайана Уэллса поступаться в случае необходимости личным временем в интересах бизнеса.
Относительно событий 28 августа Тони Дитомо сообщил следующее: телефонный заказ на две большие пиццы пеппероне принимал именно он, Дитомо. Лишь в конце телефонного разговора Тони передал трубку Уэллсу, чтобы тот правильно сориентировался, куда надо ехать. Тони считал, что звонок поступил без четверти два пополудни, что не соответствовало данным телефонной компании, зарегистрировавшей, напомним, звонок в 13:30, но данное противоречие не имело принципиального характера. В целом Дитомо довольно верно запомнил, что ещё без четверти два Брайан Уэллс находился в пиццерии.
В тот же день были допрошены брат и сестра погибшего – Джон Уэллс и Джин Хейд (Jean Heid).
Джон Уэллс и Джин Хейд перед зданием суда в г. Эри (фотографии сделаны осенью 2011 г.). На снимке справа Джин Хейд даёт интервью журналистам, её брат от беседы отказался и отошёл в сторону.
В целом их показания хорошо согласовывались и взаимно друг друга дополняли. По утверждению родных, Брайан Уэллс был интересным и художественно одарённым человеком. Он отлично рисовал, играл на струнных инструментах (гитара, банджо), хорошо пел и мог имитировать голоса. Джон утверждал, что погибший брат мог бы вполне состояться как музыкальный исполнитель и зарабатывать намного больше того, что имел, но… внутренней потребности в славе Брайан был лишён напрочь. Он не любил фотографироваться, терялся всякий раз, когда ему приходилось оказываться в центре внимания. Кроме того, Брайан был неконфликтным человеком и обычно уклонялся от выяснения отношений и споров. Среди его приятелей не было людей с криминальным прошлым или уголовными наклонностями. Никогда погибший не демонстрировал жестокости к животным и уж тем более к людям. Невозможно было вообразить, чтобы он добровольно пошёл с бомбой грабить банк. Должно было произойти нечто труднопредставимое, что могло бы побудить его действовать так, как он поступил 28 августа 2003 г.
С показаниями Джона Уэллса и Джин Хейд отлично согласовывался и рассказ Линды Бэйн, женщины, у которой Брайан Уэллс снимал дом. Следует отметить весьма интересный момент – когда к ней постучали полицейские детективы и сообщили о том, что Уэллс совершил ограбление банка, женщина отреагировала точно так же, как и Тони Дитомо. Она засмеялась и сказала, что этого не может быть. Но увидев, что полицейские не разделяют её веселья и настроены весьма серьёзно, женщина пояснила: Брайан не мог никого ограбить, видимо, преступник просто назвался его именем! Тем не менее, женщина выдала полицейским ключи от дома и присутствовала при последующем обыске жилища.
Согласно рассказу Линды Бэйн, арендатор её дома был очень спокойным, уравновешенным и добрым человеком. Он никогда не отказывался помочь Линде даже в тех случаях, когда вовсе не обязан был это делать. Не считаясь с потерями времени, Брайан помогал женщине с мелким ремонтом, иногда привозил из магазина покупки, всегда был точен в денежных расчётах. Линда Бэйн никогда не видела его пьяным или в неадекватном состоянии.
Прямо ангел во плоти! Но ведь сходным образом Брайана Уэллса характеризовали разные люди!
Обыск дома №2421 по Ловлэнд-авеню, который арендовал погибший последние два года, мало что дал следствию, по крайней мере, так казалось на начальном этапе расследования. Ни наркотиков, ни оружия, ни крупных сумм денег найдено не было. Тщательное криминалистическое исследование убедительно доказало, что бомбу, повешенную на шее Уэллса, в этом доме не собирали. Единственной более или менее значимой для расследования находкой оказался блокнот с записями телефонов и адресов, сделанными рукой Уэллса. Блокнот изъяли с целью оперативной отработки связей погибшего.
Тщательному криминалистическому исследованию подвергся и автомобиль Брайана Уэллса. Погибший ездил на малолитражке «metro geo» – этот автомобиль выпускался в 1995—97 гг. в канадском городе Интерсолл на заводе «General motors» и позиционировался на американском рынке как «машина для студентов и беременных». Его безусловными достоинствами являлись низкая стоимость, надёжность и экономичность (кстати, уже в 2009 г. эта модель по рейтингу газеты «Car & driver» попала в тройку самых экономичных серийных автомобилей, когда-либо эксплуатировавшихся в США!). Для небогатого человека, развозчика пиццы, каким был Брайан Уэллс, подобный выбор можно считать оптимальным. Криминалисты самым тщательным образом проверили машину в надежде отыскать хоть какие-то следы, указывающие на то,
